АКВАЛАНГИСТ
Открывается занавес.
За небольшим богато сервированным столом ресторана сидят слева на право: Зюзич Р.Р., Кукович-Колоколов Х.Т., Мокроус Э.Ю., Пряников С.К., и Броун-Загадский Д. П.
.
Зюзич. Право господа, сегодня чарующий вечер, сколько огней такая милая публика, воздух так и искрится, так и искрится! Не так ли господа-с?
Пряников. Позвольте с вами не согласиться почтеннейший Ромуальд Рюрикович, местное заведение хоть и славится хорошей кухней, но на прошлой неделе третьего дня случилась здесь небывалая оказия.
Зюзич. Ах, бросьте Селантий Карлович, к чему портить сей великолепный вечер пустыми разговорами.
Пряников. И все же дозвольте, я расскажу о недоразумении, которое случилось в этом ресторане на прошлой неделе.
Мокроус. Господа, господа к черту болтовню, поднимем бокалы во славу русского оружия!
Броун-Загадский. Ей богу господа, предложение Эраста Юльевича как нельзя, кстати, как бы водка не нагрелась.
Пряников. Хорошо извольте, но после, все же выслушайте мою историю.
Кукович-Колоколов. Пить водку надобно быстро, но часто.
Все пятеро молча опрокидывают стопки и несколько минут степенно закусывают.
Пряников. Так вот милые друзья, третьего дня сидела за этим самым столиком теплая компания. Вели они нерасторопную беседу, пробовали закуски, пили…
Зюзич, наливая в стопки. В самом деле, Селантий Карлович рассужденья ваши не располагают на уют. Они мешают пищеварению.
Пряников. Рамуальд Рюрикович не хотите, не слушайте, я может и не вам вовсе, рассказываю. Я продолжу с вашего позволения. Сидела за этим же столиком компания почтенных господ. Все было чинно и благообразно, пока один из почтеннейших друзей…
Броун-Загадский. Одну минуточку милейший Селантий Карлович, надобно нашу оживленную дискуссию спиртным-с разбавить.
Кукович-Колоколов. Истину глаголют уста почтенного Дормидона Панкратовича.
Мокроус. Вот-вот господа! Непременно отведайте водочки на березовых почках, изумительный расслабляющий напиток.
Выпивают. Вытирают салфетками усы и недолго в молчании закусывают.
Зюзич. Хорошо сидим господа. Никакая хворь вас не возьмет коли на березовых почках, да под закусочку.
Кукович-Колоколов. Я, предлагая закрепить оздоровительный процесс последующим поднятием бокала.
Броун-Заболодский. И то правда-с чего тянуть. Вовсе и не непристойное желание. Напротив, освежает мыслительный, так сказать, процесс-с.
Пряников. Друзья! На прошлой неделе третьего дня здесь на этом самом месте…
Мокроус. Уважаемый Селантий… Карлович, мы непременно выслушаем вашу занимательную историю, но только после выпитой всеми рюмки.
Выпивают. Вытирают друг другу усы, закусывают не все.
Броун-Загадский. Эх, господа все бы хорошо, да жена у меня совсем свихнулась.
Зюзич. Бог с вами Дормидон Панкратович, что вы такое говорите? Она же, простите за нескромность, дама в годах. Жизнь видела, дочь воспитывает.
Броун-Загадский. Она тут намедни заявила, что молода еще. Мол, молодых к молодым тянет, старики вроде меня не в чести у нее. Разорвать семейные узы предложила.
Смахивает рукавом невидимую слезу.
Мокроус. Да действительно разум у вашей супруги помутился несчастный Дормидон…Панкратыч. Так, а вы то, как среагировали на столь недостойное заявление?
Броун-Заболодский. Убил.
Пауза. Нервное жужжание мухи.
Кукович-Колоколов. Помянем. Не чокаясь.
Выпили. Налили еще. Выпили. К закуске не притронулись.
Зузич. Шепотом. Господь с вами Дормидон. Что совсем убили? Насмерть?
Броун-Заболодский. Да нет, зашиб только дубовой скамьей, слегка. Лежит дома, охает.
Кукович-Колоколов. За воскресенье души женской и во славу верности супружней, предлагаю поднять бокалы!
Пряников. Дормидон Панкратович вы не обижайтесь супруга вещь сугубо интимная, однако, своим озорным поведением не даете мне дорассказать происшествие увлекательное, что здесь случилось третьего дня.
Броун-Заболотский. Простите Селантий Карлович, это я со своими домашними заботами. Мы вас внимательно слушаем.
Мокроус. Да, только выпьем и будем с наслаждением слушать ваш такой долгожданный рассказ.
Наполнили бокалы. Выпили. Кукович-Колоколов высморкался в скатерть.
Пряников. Господа, пьянствовала тут на днях компания мужиков. Пили они, пили, и один из них решил отлучиться по деликатному делу. Ушел он значит, а другие за разговором и не обратили внимания, что долго отсутствует их товарищ…
Зюзич. Еще немного господа и в пляс под цыганочку пущусь - ей богу!
Кукович-Колоколов наливая. Помилуйте любезный Рамуальд Рюрикович, в чем же препятствие? Выпьем!
Мокроус. Дозвольте друзья выпить за славу российского флота!
Броун-Заболотский с трудом поднимая глаза из салата.
А вы Эраст Юльевич, в ка-ко-м чину в войска-а-ах б-ыли?
Мокроус не смущаясь. А я и вовсе не служил. Ни к чему-с, мне-с!
Броун-Заболотский сплевывая в фужер Пряникова. Что ж вы изволите милостивый государь, все время за военных- то пить?
Кукович-Колоколов наливая мимо. Господа выпьем! Причину искать незачем!
Пряников. Друзья! Третьего дня на прошлой неделе здесь за этим самым столом произошло странное происшествие. Пошел значит один мужик в туалет. Долго его не было, другие уже и забыли о нем, а тут вдруг появляется, да в таком …
Зюзич нетвердо вставая из-за стола и направляясь к туалетной комнате. Господа я покину ваше милое общество на некоторое время.
Никто не обращает на него внимания
Кукович-Колоколов. Господа, а не выпить ли нам водочки, да на здоровье!
Мокроус вытирая сюртуком разбросанные по столу расстегаи. Отчего же. Непременно-с выпьем.
Броун-Заболотский хватая кулаком по-столу.
Ну и стерва же все-таки она!
Пряников, роняя блюдо с осетриной на пол, выругался и, превышая дозволенный тон, обратился к друзьям. А самое главное, что он вернулся, а никто и не обратил на это никакого внимания. И ладно бы были пьяны! Нет! Слегка под шефе, ну как вот мы сейчас с вами.
Кукович-Колоколов размахивая полупустым штофом.
С березовыми почками - вот в чем неразгаданная тайна бытия!
Мокроус снимая ботинки и ставя их на край стола.
Российскому флоту – быть!
Туалетная комната. Темно. Двое молодых поварят. Держат наготове тяжелую сферу глубоководного аквалангиста с тремя иллюминаторами по - бокам. Заходит совершенно пьяный Зюзич.
Они быстрым движением надевают огромный шар, на голову Ромуальду Рюриковичу и еле сдерживая смех, направляют его к выходу. Зюзич не обращая внимания на тяжесть, стойко бредет к столику.
Пряников ни к кому не обращаясь. Эх, господа, господа, а самое то страшное что допились они все третьего дня, на прошлой неделе до чертиков, потому как, когда увидали …
Кукович-Колоколов. Что вы там бормочете милейший Селантий?
Мокроус наливая в пепельницу водку.
Погромче почтенный друг, что там дальше- то случилось?
Броун-Заболотский подперев голову свиным ребрышком. Я весь внимание.
Пряников. Я и говорю, они допились до чертиков. Их персонам врачей психиатров вызывали, а все потому, что увидели они за своим столом…
Никто не обратил внимания как за стол молча сел Зюзич с аквалангической глубоководной сферой на голове.
Пряников. … Увидали они за своим столом марсианина
Мокроус оборачивается на Зюзича. С огромной железной головой.
Мокроус смотря на Пряникова через театральный бинокль.
Это Селантий Карлович брехня. Быть такого не может.
Броун-Заболотский на полуслове поперхнувшись водкой, переводит взгляд с Пряникова, на Зюзича который сидит с глубоководной сферой на голове.
Спьяну и не такое привидится…Хватается за сердце.
Кукович-Колоколов смотря на Пряникова. Вы дорогой Селантий Карлович еще скажите, что сами в эту чушь поверили…
Медленно поворачивая голову в направлении пальца, которым Пряников с ужасом на лице показывал в сторону Зюзича.
Всем кроме заснувшего Зюзича требуется врач.
ЗАНАВЕС.